Антитела

— Только догадки, предположения и гипоте­зы, но ни единого серьезного доказательства, — ответил Ленц.

Мужчина вновь затянулся и несколько раз кашлянул. Это был глубокий зловещий кашель, признак еще более глубоких затаенных болезней, может быть — нечистой совести… а может, физи­ческого недуга.

Ленц беспокойно зашевелился, желая одно­го — чтобы его отпустили, с похвалой или выгово­ром, не важно. Неизвестность была хуже всего.

— Короче говоря… — начал он робко, загля­дывая в неподвижные глаза мужчины. Дым лени­во поднимался кверху, образуя в воздухе причуд­ливые узоры. — Короче говоря, мы уничтожили трупы всех известных нам жертв нанотехнологической заразы и стерилизовали все очаги инфек­ции. Мы уверены в том, что ни один из этих само­воспроизводящихся механизмов не сохранился.

— Что с Дорманом и с собакой? — спросил мужчина.

— Мы просеяли пепел и мусор в «ДайМар» и обнаружили кости, зубы и осколки черепов. Мы полагаем, это останки Дормана и собаки.

— Подтверждает ли ваш вывод стоматологи­ческий анализ?

— Это невозможно, сэр, — сказал Ленц. — В ходе клеточной перестройки нанокриттеры иска­зили и изменили структуру костей и зубов и даже уничтожили все пломбы во рту Дормана. Тем не менее мы располагаем свидетельствами очевид­цев. Мы видели, как Дорман и пес провалились в огонь, нашли их кости… У нас не оставалось ника­ких сомнений.

— Сомнения остаются всегда, — заметил муж­чина, шевельнув бровями. Потом он равнодушно зажег очередную сигарету и выкурил половину, не произнося ни слова. Ленц терпеливо ждал.

В конце концов мужчина ткнул окурок в пере­полненную пепельницу, еще раз кашлянул и по­зволил себе чуть заметно растянуть губы в улыбке.

— Что ж, вы неплохо потрудились, — сказал он. — На мой взгляд, человечество пока не готово к таким чудотворным лекарствам. По крайней мере в ближайшем будущем.

— Согласен с вами, — ответил Ленц. Мужчина слегка наклонил голову, отпуская Ленца, и тот повернулся, с трудом сдерживая же­лание бежать из кабинета во весь опор. За его спиной кашлянул мужчина. На сей раз громче прежнего.

50

Лагерь «вольных дикарей».

Лесные дебри Орегона.

Месяц спустя

«Странные здесь люди», — думал Джоди… но по крайней мере он чувствовал себя в безопас­ности. После выпавших на его долю суровых ис­пытаний, после того, как весь мир, казалось, шаг за шагом рассыпается в прах — сначала лейке­мия, потом пожар, погубивший его отца, затем долгое бегство, закончившееся смертью мате­ри, — ему было нетрудно приспособиться к новой жизни.

Здесь, в лагере лесных отшельников, Джоди находился под заботливой опекой дяди. Дарин не любил вспоминать о своей работе, отказывался говорить о прошлом — и Джоди вполне разделял его чувства. Жизнь в этом уединенном лагере ки­пела ключом, и обитавшие здесь люди подходили Друг к другу с точностью кусочков, из которых складывается мозаика.

Точь-в-точь как картинка Земли, всходящей над поверхностью Луны, которую они с матерью собирали долгими вечерами, прячась в коттедже… Джоди болезненно поморщился. Он тосковал по матери.

Агент Скалли привезла его сюда, и обитатели вооруженного до зубов лагеря тут же приняли мальчика под свое крыло. Джоди Кеннесси стал их символом, чем-то вроде талисмана их дружной семьи — этот двенадцатилетний подросток по­знал все ужасы мрачной репрессивной системы и сумел уцелеть.

История Джоди лишь укрепила «вольных дика­рей» в их решимости держаться подальше от на­зойливого безжалостного правительства, которое они так ненавидели.

Джоди и его дядя Дарин наравне с другими обитателями лагеря проводили дни в совместном физическом труде. Все члены группы охотно де­лились с мальчиком своими знаниями и опытом, обучая и наставляя его.

Джоди еще не успел полностью оправиться от жгучей боли, которую доставляли его душевные и сердечные раны, и, когда не был занят в полевых работах, обеспечивавших независимость колонии от внешнего мира, больше всего любил бродить вдоль обширных границ территории лагеря.

При взгляде на «вольных дикарей» создавалось впечатление, будто бы целый народ снялся с места и, перенесясь во времени, оказался в эпохе, когда каждый мог рассчитывать только на собственные силы. Джоди такая жизнь пришлась по душе. Он был здесь сам по себе. Джоди не испытывал очень уж теплых чувств к дяде Дарину… ну да не беда. Он справится с одиночеством, как некогда спра­вился с безнадежным недугом.

Соседи Джоди оказались достаточно мудры, чтобы не мешать мальчику, когда у него было хму­рое настроение, и позволяли ему бродить сколько и где угодно. Джоди обходил заборы из колючей проволоки, рассматривал деревья… но главным для него была возможность без устали шагать на­едине с самим собой.

Занимался новый день, и воздух постепенно прогревался. Зашевелилась белесая дымка, до сих пор клочками ваты цеплявшаяся за деревья и скрывавшая лесные Прогалины. Над головой, едва видимые из-за сосновых крон, нависали тяжелые серые облака. Джоди внимательно смотрел под ноги, хотя Дарин и заверил его, что вокруг лагеря нет ни минных полей, ни капканов, ни потайных ловушек, о которых шла молва в округе. «Вольные дикари» охотно поддерживали и распространяли зловещие слухи, стремясь обеспечить покой и без­опасность своих жилищ. Их главной целью было обособиться от внешнего мира, и они решали эту задачу любыми доступными средствами.

Откуда-то издалека донесся четкий отрывис­тый собачий лай. Казалось, холодный влажный воздух усиливает звуковые волны.

В лагере отшельников было немало собак — немецких овчарок, гончих, ротвейлеров, доберма­нов… но голос этого пса казался очень уж знако­мым, и Джоди насторожился.

Пес залаял вновь, и теперь не оставалось ника­ких сомнений.

— Вейдер! Сюда! — крикнул мальчик. Послышался треск ломающихся ветвей, и вдруг из-за туманной пелены вырвался огромный черный Лабрадор и бросился вперед, радостно лая при виде Джоди.

— Вейдер! — позвал Джоди. Его сердце уча­щенно забилось, но он тут же совладал с собой и внимательно присмотрелся.

Пес казался совершенно здоровым, а ведь Джоди собственными глазами видел, как Вейдер проваливается в огонь, охвативший лабораторию, видел, как «ДайМар» превращается в кучу тлею­щих углей, пепла и искореженных балок.

Но Джоди знал также и то, что его пес — не­обычное существо, каким был и он сам до тех пор, пока не отключились нанокриттеры в его крови.

Наномеханизмы Вейдера не были запрограм­мированы на самоуничтожение.

Пес бросился мальчику на грудь, едва не опро­кинув его на землю. Он облизывал лицо Джоди, размахивая хвостом с таким неистовством, что все туловище ходило ходуном. На Вейдере не было ни ошейника, ни жетона с именем, но Джоди узнал его и так.

Он понимал, что дядя Дарин непременно запо­дозрит неладное, но все остальные удовлетворят­ся рассказом о том, что Джоди нашел в лесу дру­гую собаку, отдаленно напоминающую Вейдера. И никто не удивится, если мальчик даст своему новому питомцу то же имя. «Вольные дикари» ни

о чем не догадаются, а окружающему миру нет никакого дела до его собак.

Джоди обнял пса за шею и взъерошил его мех, стыдя себя за сомнения, — он должен был ждать, надеяться и смотреть в оба, ведь мама так и сказа­ла: пройдет время, и Вейдер вернется.

Вейдер всегда возвращался.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95