ВОСХОЖДЕНИЕ. Файл №206.

приступило к новому многообещающему экс­перименту!..

Он сжал зубы до скрипа. Отвернулся от окна. Вот его координаты: Земля, Соединенные Шта­ты, Северная Каролина, гора Скайлэнд, панси­онат, холл, вон та дверь, за которой ждет Ду-эйн Берри, который что-то знает, но не хочет сказать…

Крайчека у дверей не было.

Малдер почти бегом бросился к комнате. Притормозил у окна. Приподнялся на носки, чтобы лучше видеть между пластин жалюзи.

Крайчек сидел перед Берри, сильно скло­нившись вперед, и Берри что-то ему рассказы­вал, округлив глаза.

Малдер постучал в стекло. Оба — преступ­ник и агент — посмотрели на него, и Малдеру показалось, что во взгляде преступника мельк­нуло облегчение.

Крайчек выбежал наружу.

— Что?..

— Иди сюда…

Моддер ухватил его за галстук, оттащил и от окна, и от двери — еще не хватало Берри слы­шать, как они тут переругиваются.

— Какого черта ты там делал? Я велел тебе входить? Или я велел тебе следить, чтобы ник­то не входил?! Никто — и ты в том числе!

— Но я услышал, как он задыхается…

— Кто задыхается?

— Дуэйн Берри. Он сказал, что ты душил его…

— Никто не имеет права допрашивать это­го человека!

— Кроме тебя?

— Именно так. Кроме меня… — Малдер про себя сосчитал до двух. — Ты его спрашивал про Скалли?

— Да.

— И что он сказал?

— Ничего. Начал насвистывать «Лестницу в небо»…

— Проклятый ублюдок.. — Малдер втянул воздух сквозь зубы.

— Скиннер прилетел,— сказал Крайчек.

И правда — у входа стоял, оглядываясь по сторонам, заместитель директора ФБР Скин­нер в сопровождении двух телохранителей.

Малдер направился к нему, еще не пони­мая до конца, рад он прилету Скиннера или наоборот. Его отношения с этим бывшим мор-пехом были сложные: Скиннер, с одной сто­роны, будто бы сочувствовал ему, а с другой, — уже столько раз подводил именно тогда, когда его поддержка была бы неоценимой…

За любой из этих случаев другого человека можно было возненавидеть, — но почему-то к

Скиннеру ненависти не возникало. Скорее, возникало странное сочувствие…

Малдер догадывался, что Скиннер работает под огромным давлением. И догадывался, ка­кую часть этого давления принимает на себя, не пропуская его к подчиненным. В том числе и к нему, Малдеру.

Сейчас Скиннер встал в дверях: высокий, громоздкий, лысый, очкастый, руки в карма­нах просторного серого плаща. От него исхо­дила непоколебимая уверенность в себе, и толь­ко Малдер знал, где у него предел прочности. Малдер — и те гады, что давили сверху.

— Дуэйн Берри у вас? — спросил он.

— Да, сэр,— кивнул Малдер.

— Агент Малдер, должен заметить, что вы нарушили прямой приказ…

— Да, сэр, но…

— Эй! Быстрее сюда врача! — вдруг закри­чал кто-то.— Он не дышит!..

Когда Малдер ворвался в комнату, где нахо­дился Берри, пленник лежал на полу, а над ним хлопотали двое полицейских. Глаза у Бер­ри были широко открыты, на лице застыло отчаяние, рот судорожно открывался и зак­рывался, как при неумелой имитации зевоты,— но грудь не поднималась, и руки лежали, как плети…

— Дуэйн!

Берри скосил глаза, чтобы увидеть Малдера, из последних сил приподнял голову… что-то пытался сказать… Малдеру показалось, что он прошептал: «мой сын»… уронил голову, закрыл глаза, вытянулся…

Малдер прижал пальцы к его шее. Пульс ушел прямо из-под руки.

Прибежал врач. Полчаса Дуэйну Берри де­лали искусственное дыхание, пытались запус­тить сердце… два раз мелькал какой-то про­блеск надежды, но так ничего и не получи­лось…

Преступник и единственный свидетель того, что произошло с агентом Дэйной Скалли, со­вершил свой последний побег…

Академия ФБР

Куантико, штат Вирджиния

18 августа 1994

б час.

Малдер стоял над телом Дуэйна Берри, плотно упакованным в серебристо-черную пленку. Тело лежало на ободранной железной каталке. Де­сять минут назад его вывезли из прозекторс­кой. Малдер присутствовал при вскрытии, но много ли можно увидеть с балкона?..

Вот ты и обрел свободу, Дуэйн. Полную и окончательную. Как приговор. Возможно, ты даже немного успел побыть счастливым…

Есть одна вешь, которую я знаю точно. Такой ценой, какую заплатил ты,— освободиться нельзя.

Вот и все.

И еще я знаю, что не виновен в твоей смер­ти. И никто мне не докажет обратного. Про­сто: я эпю знаю.